Когда последний раз звучала оратория Мендельсона "Павел"- не вспомнить. И вот по случаю 200-летия со дня рождения композитора Владимир Федосеев поднял этот монумент, совершив для этой музыки практически то же, что некогда сам Мендельсон сделал в отношении "Страстей по Матфею" Баха. Исполнение "Павла" в Концертном зале имени Чайковского заставило по-иному взглянуть на творчество немецкого классика, кардинально переосмыслив его место в музыкальной иерархии XIX века. Даже странно читать сейчас утверждения музыковедов, что это сочинение "не жизнеспособно как целое": захватывающая история гонителя христиан Савла, ставшего апостолом Павлом, рассказана простыми средствами. Это то самое "прямое высказывание", на которое почти не способны люди XXI века - выразительнейшие мелодии, передающие и праведный гнев, и смиренную мольбу, и дикую ярость толпы. Тут уместно привести слова Роберта Шумана, присутствовавшего на венской премьере "Павла": "Эта непрерывная цепь красот зажгла в аудитории как бы праздничный костер. Этого не ожидал никто - ни этого богатства, ни этой силы мастерства, но главное - такого мелодического волшебства..."

Гениальность и величие этой оратории раскрылись не в последнюю очередь благодаря исключительно удачной интерпретации Владимира Федосеева, управлявшего в этот вечер не только БСО, но и хором Большого театра (главный хормейстер Валерий Борисов), и четверкой зарубежных солистов. Самым важным здесь было найти и удержать тот верный пульс, который помог бы собрать воедино весь огромный цикл. Ведь внутри каждой из двух частей оратории нет практически ни малейшей цезуры. В этом Мендельсон следовал баховским образцам, включив, как в пассионах, речитативы рассказчика, арии, сложнейшие хоровые фуги, общинные хоралы. Весь этот калейдоскоп был идеально выстроен Владимиром Федосеевым, и когда на исходе третьего часа концерта казалось, что силы должны иссякнуть, дирижер с неизменным энтузиазмом и редкой энергичностью вел за собой все огромное музыкальное воинство. Наверное, потрясающе красивая музыка, действительно осененная благодатью, стала источником такого вдохновения.

Высокой оценки заслуживает хор Большого театра, который тщательно подготовил свою партию, требующую постоянных образных перевоплощений. Стройно прозвучали монолитные тутти, пластичную кантилену певцы продемонстрировали в номерах, основанных на мелодике немецкой Lied, динамичны и рельефны были фуги. Ложечкой дегтя стал только квартет солистов хора в номере 29, который прозвучал в ансамблевом отношении не совсем удачно.

Что касается солистов, то безусловным "попаданием в десятку" следует считать приглашение Лизы Милн (Великобритания). Ее мягкое, светлого тембра сопрано весьма подошло к божественной тематике "Павла". Меньше понравилась Мария Весселинг, выбранная на партию меццо (у Мендельсона - второе сопрано). Композитор поручает ей всего лишь одну арию, и было ясно, что эта тесситура слишком низка для певицы. Тенор Стив Дивислим (Австралия), несмотря на некоторые небрежности во вставных каденциях, был на высоте. Он не стал подражать манере, с которой обычно поют партию евангелиста в пассионах Баха, а предпочел, скорее, оперный стиль, что, впрочем, отнюдь не противоречило музыке. В таком же ключе пел и бас-баритон Николя Куржаль (Франция), в кульминациях (например, в арии с хором во второй части) переходивший на аффектированную подачу звука.

Кажется, что намечается хорошая традиция ставить великие оратории (именно так называется абонемент МГАФ, в рамках которого состоялось исполнение "Павла") в предпасхальные дни. Эта музыка несет в себе великий очистительный заряд, затрагивает самые возвышенные струны души, при условии, конечно, адекватного воплощения, каким и стало исполнение Владимира Федосеева.

Евгения Кривицкая. «Культура». 16-22.04.2009